Четвертая заповедь. Помни день воскресный, чтобы святить его. Шесть дней работай и делай всякие дела твои, а день седьмой — Господу Богу твоему.

Формально следовало бы сказать, что грехи против четвертой заповеди по списку суть следующие: редкое хождение в церковь; неупотребление свободного времени на чтение духовных книг; занятие в святые дни нескромными играми; занятия домашним хозяйством; нехристианское празднование именин; торговля по воскресным и праздничным дням; посещение театральных зрелищ; привычка долго спать в воскресный день... Вроде бы, все правильно в этом или в других аналогичных перечнях «грехов», но от чего все это вызывает раздражение? Чтобы святить день воскресный — суть не в том, чтобы не пойти в театр, или не помыть полы, или не выспаться как следует. Можно не пойти ни на именины, ни в театр, но при этом нисколько не освятитъ воскресенье. «Святить» близко к тому, чтобы оказывать почитание, родственное — почтению, уважению. Однако хоть и близко, но не то, потому что «уважение» — всего лишь хорошее слово из обыденной трехмерной реальности. А слово «святить» — имеет измерение бесконечности, оно осуществляется в направленности ко Творцу Вселенной — Богу: «Да святится имя Твое» (Мф. 6,9); «Бога святите в сердцах ваших» (1 Пет. 3,15). «Святить» — значит прославлять, возвеличивать, возносить благодарение и хвалу («Хвалите имя Господне»). Воскресенье — это символ дня-акта, дня-события вне времени и пространства, увенчавшего творение мира и нас. Мы сотворены Богом и святим это Деяние и Дар нам. Воскресенье — это день Торжества Искупления, и мы святим в этом дне как дар Творения, так и дар Искупления. Воскресенье для каждого из нас — это день-образ, день-икона, тот самый дорогой сердцу день возвращения блудного сына к отцу, не зря называемый «малой пасхой». И он, день воскресный, действительно — пасха, исполнение обетования, центр, к которому восходит окружность прожитой недели (седмицы по-церковному), — как же его не святить? И если этому пониманию, а лучше — сердечному ощущению, не позволять померкнуть, а помогать прорасти как можно глубже (в чем настоящая задача настоящего воцерковления) — то окажется неуместным все то, что относится справедливо к перечням грехов против воскресного дня. Неуместным не по закону, а по любви. И грех — если это грех, то не против закона, а против той самой Любви, что когда-то привела сына к отцу, и еще большей против той, что заставила отца бежать навстречу, когда он был еще далеко (Лк. 15, 20). И как неуместным окажется одно, то, напротив, — незаменимым, ничем иным не восполнимым, насущным окажется желание непременно быть в этот день в церкви, в церковном собрании — в соучастии в таинстве евхаристии, в со-причастии Христу Богу.

День воскресный надо святить не между двумя чашками утреннего кофе и не умозрительно, в теоретических рассуждениях. Если это желание не связано с сердечным настроем, то оно не связано ни с чем. Особенно это важно в отношении к детям, что отмечает в одной из своих работ прот. Александр Шмеман: «Посещение церковных служб должно быть с самого раннего детства дополнено домашней атмосферой, которая предваряет и поддерживает церковное настроение. Возьмем, например, воскресное утро. Как ребенок может ощутить святость этого утра и всего того, что видит в церкви, если дом наполнен шумом радио и телевидения, если родители курят и читают газеты, если царит чисто житейская атмосфера? Перед церковной службой должно быть состояние «собранности», некая тихая серьезность в доме. Лампады зажжены перед иконами, надеты чистые праздничные одежды, комнаты прибраны — так часто родители не дают себе отчета в том, что такая обстановка формирует религиозное сознание детей, накладывает отпечаток, который никакие будущие треволнения не изгладят. Накануне и в день церковного праздника, во время поста, когда мы готовимся к исповеди и причастию — дом должен быть отражением Церкви, должен освещаться тем светом, который мы выносим со службы».